Россия + Крым: «новая страна» или архаика?

Cтаття директора Канадського інституту українських студій Володимира Кравченка.

17 апреля состоялся очередной телемарафон в форме диалога Президента Путина с народом. Поводом для передачи стало официальное объявление Крыма частью территории России. В ходе телемарафона его организаторы неоднократно затрагивали темы истории и географии Украины. Все они так или иначе связаны с представлениями о российской идентичности. «Сегодня нас слышит другая страна», - объявили ведущие в начале программы. Таким образом, тема «старины и новизны» вышла на первый план, облегчая задачу историку. Ниже я остараюсь прокомментировать некоторые тезисы, прозвучавшие в ходе телемарафона.

Основной рефрен, звучавший в ходе передачи - никакой Украины, собственно, и нет. Есть лишь географическое продолжение России, на пространстве которой проживает единый русский народ. Правда, чем дальше на запад, тем более этот народ испорчен западным влиянием. По словам Президента Путина, западные украинцы от долгого пребывания под чужеземным игом успели развить в себе некий комплекс неполноценности, который пытаются теперь преодолеть при помощи агрессивного национализма, опять-таки заимствованного на Западе. Напротив, чем ближе на восток и юг, тем более русским, менее агрессивным и националистическим выглядит местное население. Эти мирные люди сегодня пытаются защитить себя и своих близких голыми руками от хорошо вооруженных боевиков. Россия обязана помочь своим братьям, если понадобится, то и силой оружия, поскольку такой мандат Президенту России дала Государственная Дума России. Одновременно пора дать, наконец, отпор коварному и враждебному Западу, который в течение многих столетий пытался разделить, разорвать на части единую Россию, дабы воспрепятствовать возрождению ее величия. Собирание русских земель уже происходит. Крым, который в течение 23 –х лет стонал под игом науськанных Западом националистов, теперь возвращен в лоно матери-России вместе с Севастополем- городом славы русского оружия. Его ждет блестящее будущее.

Кажется, я ничего существенного не пропустил. В черно-белой картинке мира Президента Путина нынешняя Украина – поле битвы вселенского Добра и Зла, сиречь России и Запада. Российский Президент не хочет видеть того, что в реальности украинско-российское порубежье соткано из нюансов. Тем не менее, даже его высказывания демонстрируют трудности в идентификации им населения Украины, выступающего в одно и то же время под разными именами: «украинцы», «украинские граждане», «русскоязычные», «коренное население», «русские», «наши братья» и «наши люди». Ничего нового здесь нет. Нет в этом перечне и тех категорий, которые фактически определяют специфику населения украинских восточных и южных регионов: «русскоязычные украинцы» и «советские». Первых нет потому, что они не вписываются в концепцию Путина, последних – по той причине, что он игнорирует советское историко-культурное наследие.

Проблемы с советской историей есть у всех бывших советских республик. Россия – не исключение. Может сложиться представление о том, что в советской школе КГБ не изучали работ Маркса и Ленина, в которых осуждается российский империализм и великодержавный шовинизм. Президент Путин делает вид, что не может понять мотивы, которыми руководствовались советские лидеры, включая в состав Украины ее нынешние восточные и южные регионы. Ответ весьма прост – это делалось с целью «пролетаризации» и «советизации» «националистической» Украины. Собственно, именно такой, советской логикой руководствуется сегодня президент Путин, пытаясь «русифицировать» жителей южных и восточных областей Украины, дабы противопоставить их западным «националистам». Между тем, основания для этого шаткие. Вспомнить хотя бы, что в составе Российской империи эти регионы были едва ли не самыми полиэтничными и космополитичными. В 20 столетии они стали менее полиэтничными, зато более советскими. Сегодня из некогда унифицированного сообщества «советских людей», сформированных за 70 лет, выходят не только русские, но и русскоязычные украинцы. В этом можно убедиться, обратившись к интернет-изданиям, блогам и прочим чудесам виртуального информационного пространства. Впрочем, гражданам России, независимо от языка и этнической принадлежности, использовать эти ресурсы становится все труднее...

Игнорирование советской истории Украины во время президентского телемарафона 17 апреля не случайно. Нынешняя Украина, как, впрочем, и Россия – продукты советской национальной политики. Президент Путин апеллирует, через головы советских вождей, к идеологам Белого движения, которые-де не представляли себе Россию иначе, чем «единой и неделимой». Он забывает прибавить, что белогвардейцы, которых, кстати говоря, поддерживал тогдашний Запад, потому и проиграли, что смотрели в прошлое, а не в будущее. С другой стороны, Путин обращается, теперь уже через головы лидеров Белого движения, к политическому наследию их злейших врагов – коммунистов, легимизировавших себя при помощи исторической мифологии уже не гражданской, а Великой Отечественной войны. Именно из этого идейного арсенала заимствуется антифашистская идеология и символика, применяемая в борьбе с «украинцами-бандеровцами».

Президент Путин, с целью демонизировать и маргинализировать современную про-европейскую оппозицию, объявляет ее представителей «революционерами», намекая на их идейное родство с интернационалистами-ленинцами, захватившими власть в 1917 г. Обе эти категории, надо полагать, суть порождение растленного Запада. Как-то неловко напоминать, что сама Российская империя – порождение Запада и что «западники» Романовы были, по определению Пушкина – первыми «революционерами и уравнителями». По крайней мере, до второй половины 19 ст., когда они снова отрастили бороды, обритые Петром Великим, но это было уже незадолго до краха империи. Сравнения Путина с Петром Великим сегодня выглядят нелепыми. Последний воплощает вынужденную открытость к современной ему западной культуре, первый – добровольную изоляцию от нее. Петр Великий присоединял к России более развитые территории, Путин – осколки советского традиционализма.

Украина для президента Путина – всего лишь территория, а не государство. В русском языке слово «украина» традиционно использовалось для определения пограничной земли, некоего рубежа. По этой причине Путин, говоря об Украине, постоянно употребляет предлог «на» вместо «в»: «на Украине», но не «в Украине». Правда, это не избавляет его от путаницы. Например, президент Путин использует по отношению к одним и тем же областям нынешней Украины названия «Юго-Востока» и «Новороссии». На самом деле они предполагают разные вещи. Первый термин возник лишь в недавнее время для обозначения преимущественно русскоязычных, индустриально-сыръевых областей юга и востока украины, традиционно голосующих за пророссийских и про-советских политиков. Второй – обозначает исторический регион, сложившийся во времена Екатерины П из пограничных земель запорожских казаков и татар и населенный разноязыкими колонистами из губерний России, Украины, Кавказа, Речи Посполитой, а также греками, армянами, немцами, евреями, поляками, болгарами, сербами етс. Так называемый «Юго-Восток» на самом деле – конгломерат разных исторических регионов, сложившихся в эпоху Крымского ханства, Османской и Российской империй, а также СССР.

Президент Путин ошибается, включая в историческую Новороссию Харьков, расположенный на северном участке нынешней украинско-российской границы, и Новороссийск, возникший на юге России. Первый принадлежит к исторической Слобожанщине с середины 17 ст., второй – к Краснодарскому краю со второй трети 19 ст. Ни один из них не входил в административное пространство Новороссии, т.е. нынешних Днепропетровской, Запорожской, Херсонской, Николаевской, Одесской областей. Российский президент, правда, утверждает, что в царские времена все эти земли не были в составе Украины, но забывает прибавить, что и самой «Украины» как отдельной административной территории в Российской империи не существовало. В разное время там сформировались исторические регионы: Слободской Украины с центром в Харькове, Малороссии с центром в Чернигове и Полтаве, «Юго-западный край» и т.д. Все они сохраняли местные, региональные особенности в культуре, этническом составе, правах и привилегиях своего населения.
За последние сто лет понятие «Украины» обрело новое, национально-культурное и политическое содержание. Представления о России, наоборот, мало изменились. Причина одна – русская национальная идентичность за годы Советской власти оказалась законсервированной, в то время, как украинская – стала более современной. В основе русской идентичности со времен империи лежит триединая сущность православия, самодержавия и «народности» - последний термин как был, так и остался маловразумительным. По обстоятельствам – это может быть либо «простой народ», либо «носители русского языка», либо «советские люди», а чаще и то, и другое, и третье. Бывшая советская номенклатура с легкостью заменила риторику советского интернационализма риторикой русского национализма по той причине, что имперское наследие всегда сохранялось в СССР в замороженном виде. Как только ледник начинал таять – московский великодержавный шовинизм, культивируемый Русской православной церковью, оживал. Его триединая сущность, при всем архаизме, нисколько не уменьшает присущей ему агрессивности. Можно ездить на отдых в Европу, держать там деньги, обучать детей и при этом искренне ненавидеть прогнивший Запад...

Анализ высказываний президента Путина в контексте телемарафона 17 апреля 2014 г. позволяет заключить, что его представления об Украине – в сущности, произвольный набор стереотипов, заимствованных из публикаций русских ортодоксальных националистов разного времени и адаптированных к пост-советской действительности. Манипуляции российского президента с историей – не что иное, как попытка «национализировать» советское наследие и ре-интерпретировать историю и географию Восточной Европы применительно к задачам российской геополитики и связанного с ней национального строительства. Обращаясь к истории, президент Путин пытается создать «новую историческую общность людей» на основе религиозных представлений об извечной борьбе Православия с Западом, идей русских националистов-фундаменталистов 19-20 ст., сталинской мифологии Великой Отечественной войны, практики великодержавного империализма и русского языка. При этом используется достаточно архаичный инструментарий. Трудно сказать, как будет выглядет конечный продукт, составленный из подобных ингредиентов. Очевидно лишь, что без Севастополя, Полтавы, Харькова, Донецка, Одессы и Киева реализовать политику Путина по (вос)созданию Российской империи вряд ли удастся.
Украина в нынешних границах и в нынешнем виде независимого государства не вписывается в воображенную историю и географию современного российского национализма, который стал основным орудием политики президента Путина. Украинская нация, государственность, независимость – все это воспринимается в России как историческая ошибка, нонсенс, недоразумение. В отношениях с Украиной Россия продолжает руководствоваться логикой внутренней, а не внешней политики. Ментальная география Украины не имеет четких границ ни с западной, ни с восточной перспектив. Точно так же обстоит дело с идентичностью многих миллионов украинских граждан. Все это дает российскому президенту основания для агрессивной политики «аннексий и контрибуций» в отношении Украины, перекраивания украинско-русского пограничья и его историко-культурного наследия.

С каждым новым (при)обретением территории Россия отбрасывается назад в историческом времени. Вос(создавая) «новую страну», президент Путин на самом деле ведет ее «назад, в будущее». Достаточно посмотреть на то, какие архаичные пласты домодерной культуры активизируют сегодня действия России в Крыму и на юге Украины: от призывов к самоизоляции и ограничению информационного пространства до запрета на медицинские прививки, биопаспорта и личные идентификационные номера. Вбирая в себя новые периферийные территории, Россия приобретает новых граждан, живущих в старом времени. Россия с Крымом – не новая страна. Россия с Украиной еще более архаична. Со времен Екатерины П южные и восточные области современной Украины выглядели визитной карточкой российской модернизации по западным образцам. Сегодня Россия поддерживает здесь людей, склонных к погромам, антисемитизму и ксенофобии.

Украинским лидерам необходимо извлечь урок из российского хождения по кругу истории с завязанными глазами. Необходимо признать, что Украина – неклассическое национальное государство. До сегодняшнего дня она более напоминает культурное пограничье, сотканное из исторических напластований и анклавов. Линеарные характеристики здесь неприменимы, границы подвижны и прозрачны, идентичности многогранны. Система ментальных координат «Восток-Запад» здесь не действует: на западе Украины полно традиционалистов, а на востоке – про-европейских новаторов. Необходимо «перезагрузить» проект «Украина» и признать, что это - явление относительно новое, принадлежащее к модерной эпохе. Геополитическая и национальная идентичности Украины не должны базироваться на истории. В прошлом нет твердых оснований для украинской независимой государственности. Ее нужно строить на идее будущего, открывая границу на западе и модифицируя ее на востоке. В таком случае Украина, как это уже было в ее истории, сможет способствовать модернизации, а не архаизации России.

Владимир Кравченко,

Директор Канадского института украинских исследований,

Профессор Альбертского университета, Эдмонтон