Навіть російські актори погидували знятися в антиукраїнській агітці, у якій знявся Ступка-молодший
В Україні періодично з'являється виготовлена в Росії "культурна продукція" - фільми, художня література тощо - в яких українці змальовані, м'яко кажучи, не найкращим чином. Нам, наївним, зазвичай здається, що такі речі Росія продукує спонтанно і ненавмисно - так би мовити, в руслі загального дискурсу. Історія з фільмом "Ми з майбутнього-2" переконливо свідчить - це зовсім не випадковість, а свідома, систематична і брутальна пропагандистька війна. У якій самі росіяни, які мають честь і гідність, відмовляються брати участь.
Багато кому не сподобалося, що на зміну людяному фільму "Ми з майбутнього" прийшло його потворне продовження - "Ми з майбутнього-2", де українці зображалися салоїдами-вбивцями. Але все одно ніхто не вірив, що цей фільм - офіційна кремлівська пропаганда. Навіть актор Остап Ступка, який зіграв чергову карикатуру на своїх земляків, ображався на оголошений йому бойкот: "Я політикою не цікавлюся, я просто актор". Російська The New Times розкопала, чому з чотирьох головних акторів першого фільму у сіквелі згодився знятися тільки один.
Актор Данило Козловський і його агент Дмитро Савельєв розповіли про те, як їх шантажували і змушувалися знятися у гидкій антиукраїнській агітці. До честі акторів, вони відмовилися. На відміну від Остапа Ступки...
-------------------------------------------------------------------------------------------
Дмитрий Савельев, директор Данилы Козловского, рассказывает, что во время работы над первым фильмом о втором речь не шла. «Уже после съемок, когда мы закрывали договорные дела, генеральный продюсер Людмила Кукоба как бы в шутку обмолвилась, что результат ее порадовал и она подумывает о продолжении.
«Ну да, — ответил я, — пусть теперь эта четверка вынырнет где-нибудь неподалеку от Бородинского поля или из Чудского озера выпрыгнет». Всерьез я к этому не относился.
Однако в феврале прошлого года мне звонит знакомая ассистентка по актерам и делится радостью по поводу того, что мы с ней поработаем вместе, потому что ее позвали кастинг-директором на «Мы из будущего-2».
Я осторожно заметил, что ничего о проекте не знаю.
«Будем считать, что узнали сейчас, — заявила она. — Сценарий уже готов. Сюжет отличный, диалоги остроумные, и главная мысль очень важная: мы и украинцы — братские народы, делить нам нечего».
«Хорошая мысль, — согласился я. — А что с персонажами происходит?» — «Из прежних останутся Борман, Череп и медсестра Нина». — «Постойте, какая Нина? Она же погибла». — «В том-то и дело, что выжила, и это одна из главных пружин действия».
Тут я попросил поскорее мне этот сценарий прислать (автор сценария обоих фильмов — Александр Шевцов. — The New Times).
Получаю его, читаю и прихожу в ужас: безобразная и драматургически беспомощная смесь дешевой мексиканской мелодрамы, псевдопатриотической агитки и злой антиукраинской карикатуры.
Знаю, что потом ассистентке влетело от продюсера Кукобы: зачем, мол, послала первый, еще сырой вариант? Недавно я посмотрел готовый фильм: явная дичь в нем действительно вычищена.
Скажем, исчез эпизод, где Борман во время войны попадает в плен к украинцам-фашистам. Конвоир ведет его на допрос, подталкивая в спину дулом автомата, и по пути интересуется: «Ты коммунист?» — «Скорее, демократ, — отвечает ему Борман и после паузы добавляет: — В хорошем смысле этого слова». Спасибо, что не сказал «суверенный».
Впрочем, даже после сценарной «чистки» украинские персонажи — отъевшийся студент-националист и сопливый мажор — в начале фильма предстают какими-то человеческими отбросами.
К финалу они немного исправляются, но исключительно под благотворным воздействием безупречных российских парней с прочной идейной платформой.
Я уж не говорю о том, что в фильме в качестве пропагандистского приема используются националисты из дивизии «Галичина», которые расстреливают мирных соотечественников, а в свободное время подкрепляют силы салом и горилкой.
В общем, одолев сценарий, я переправил его Даниле, не скрыв от него брезгливых чувств.
Он, прочитав его, сказал, что участвовать в этом категорически отказывается».
Козловский свой отказ прокомментировал The New Times так:
«Когда мне прислали сценарий, я допускал возможность, что меня это увлечет, хотя изначально был против продолжения.
Тем не менее всегда оставляешь себе шанс — а вдруг? Но здесь сразу стало ясно, что это не тот случай.
Передо мной был пошлый, неталантливый текст с развивающимся против всякой логики сюжетом, к тому же приправленным ксенофобией. У меня не было ни малейшего сомнения в том, участвовать ли в этой «игре».
К тому времени Козловский уже знал, что от проекта отказались исполнители главных ролей Дмитрий Волкострелов и Андрей Терентьев, Игорь Черневич, сыгравший в первом фильме роль особиста, и Даниил Страхов, исполнитель роли старшего лейтенанта Демина. Согласился только Владимир Яглыч.
В конце февраля прошлого года Савельеву позвонили от продюсеров и попросили о встрече. «Я не очень понимал, зачем это нужно, но согласился, — рассказывает он. — Приехал на «Мосфильм», там сидели Кукоба и две ее помощницы.
«Дмитрий, — начала Людмила Сергеевна, — мне сказали, что Данила отказывается работать на нашем проекте. Вам это известно?» — «Разумеется, — говорю, — я ведь его директор». — «Что вы по этому поводу думаете?» — «То же самое, что и он. Мы вместе принимали это решение».
— «Дмитрий, я позвала вас на серьезный разговор. Вы читали сценарий?» — «Само собой», — ответил я. «Вы понимаете, какие люди заказали нам фильм?» — «Имею некоторые предположения». — «Вам понятно, что этим людям не отказывают? Они этого не поймут. Эти люди не знают слова «сиквел» и не должны его знать. Они и кто такой Козловский не знают. Его фамилия стала им известна по одной-единственной причине: он снимался в первом фильме. Значит, должен сниматься и во втором».
— «Кому должен, Людмила Сергеевна?» — «Должен, Дмитрий! Премьера назначена на осень (тогда были такие сроки), накануне выборов на Украине. Вы вообще понимаете, какие времена наступают?»
— «Какие? Надеюсь, вы не имеете в виду тоталитарные».— «Именно они! — неожиданно ворвалась в разговор одна из помощниц Кукобы, до того напряженно молчавшая. — Как реакция на тот беспредел, который творился в стране в девяностые годы!»
В этот момент в комнату вошел среднего роста мужчина в костюме. Сел в дальнем углу за стол и принялся сверлить меня глазами.
«Это Дмитрий, директор Данилы Козловского, — пояснила, указывая на меня, Кукоба. Вошедший кивнул и тихо, как бы с ленцой, произнес: «Вы тут, конечно, можете обсуждать что хотите. Но кино должно быть сделано. И оно будет сделано». Встал и вышел из комнаты, не попрощавшись.
«Кто этот господин?» — поинтересовался я. «Считайте, что представитель заказчика, — ответила Кукоба и продолжила. — Понимаете, Дмитрий, фильмов сейчас снимают мало, а будет еще меньше. И все будут такие, как наш. Так что отказываться — значит оставаться вообще без работы. Кроме того, Козловский может перечеркнуть свою карьеру. Если он сам этого не понимает, то вы понимать должны». — «Надеюсь, это не угроза?» — спросил я. «Нет. Дружеское предупреждение».
Конечно, все происходившее меня впечатлило. Я начал злиться. Скрывать причины нежелания иметь дело с проектом уже совсем не хотелось.
«Людмила Сергеевна, неужели вы не понимаете, что актер просто не хочет сниматься в вашем фильме? И ничто не заставит его это сделать». — «Зачем заставлять? — удивилась Кукоба. — Данила должен искренне захотеть. И ваша задача как директора ему в этом помочь». —
«Кстати, он член «Единой России»? — поинтересовалась вдруг другая помощница. «Нет», — ответил я. «Значит, вступит. Я бы попросила вас не спешить с ответом и еще раз подумать».
Я сказал, что решение окончательное. На этом мы попрощались».
Данилу Козловского эта история даже не удивила. «Думаю, ряды партийных актеров сейчас будут шириться, — сказал он The New Times. — Это шанс приблизиться к власти и получить от нее дивиденды, в том числе в профессии. Но мне такая торговля убеждениями отвратительна».
